Воспоминания Вейцеля В. А.

Вейцель Виктор Абрамович: Где-то в шестидесятые годы у нас на факультете разверну­лась дискуссия о содержании образования радиоинженера. А именно — нужна ли системная подготовка и в каком виде она нужна. Нужен ли системный подход, имеет ли смысл системное проектирование и нужно ли всему этому учить студентов на фа­культете радиоуправления МАИ. Возражения против изучения студентами курсов радиосистем (радиолокационных, радиона­вигационных, радиосистем управления и передачи информа­ции) укладывались примерно в две схемы.

Сторонники первого направления возражений предлагали, что не нужно специально думать о системах, нужно уметь делать хорошие детали, элементы. Если создать хорошие передатчики, приемники, антенны и другие элементы, то при их объединении получатся хорошие радиосистемы. И нечего искать оптимум в координатах «стоимость-эффективность».

Другое направление исходило из того, что теория хоро­ших элементов, на которой основывались сторонники первого, антисистемного направления, безусловно неверна. Могут быть системы с высокими потребительскими качествами, созданные из не самых лучших элементов. И наоборот, из самых хороших составных частей можно создать абсолютно негодное объедине­ние. Но системы создаются по замыслу Главного конструктора, квалификация которого уникальна, как и его личность. Такие специалисты считаются штуками и их не следует, просто невозможно, подготовить в процессе массового образования в техни­ческом вузе. Они вырастают в инженерных и научных коллекти­вах из самых способных и талантливых специалистов.

Победила в этой дискуссии точка зрения, отличная от этих двух.

Ко времени, о котором идет речь, специалистов системно­го профиля потребовала отечественная промышленность. При Главных конструкторах на ведущих промышленных предприя­тиях и конструкторских бюро возникли тематические подраз­деления. Эти подразделения (отделы, группы, лаборатории) объединяли специалистов, способных к анализу и декомпози­ции сложных технических систем, к формулированию частных технических заданий на разработку подсистем и устройств в со­ответствии с общим замыслов систем. Подобные специалисты потребовались армии — заказывающим управлениям и исследо­вательским институтам.

У нас на факультете была начата подготовка инженеров по системной специальности. Эту подготовку санкционировало Министерство высшего образования. Тогда это была эксклю­зивная специальность с уникальным учебным планом. Сейчас подобных споров уже нет, многие вузы работают, разделяя те принципы системной подготовки, которые были заложены нашей кафедрой.

Заниматься проблемами информационных систем мне при­шлось гораздо раньше, чем они, эти проблемы, проявились на нашем факультете в МАИ. Когда еще слова «информация», «ин­формационная безопасность» и «дезинформация» еще не были техническими терминами.

В 1943 году, на Волховском фронте, после очередного медсанбата я попал в запасной полк, в учебный батальон, который готовил младших командиров. Там были очень краткие курсы, которые готовили младших командиров. Попал я туда потому, что был один из немногих, кто закончил десятилетку. Тогда это было редкостью. Но в 1943 году уже начали разбирать­ся в том, что воюющей армии нужны и образованные люди.

Никакого выпускного испытания после окончания кур­сов не было. Просто однажды нас привели на какой-то склад и выдали новое обмундирование. Именно тогда я впервые увидел металлическую каску и впервые — в действующей армии - про­тивогаз. Нам выдали автоматы, пулеметы и вывели на какой-то железнодорожный полустанок, где стоял эшелон.

Задача, которую нам поставили, предусматривала созда­ние из берез и елок, срубленных в окрестном лесу, макетов бое­вой техники на железнодорожных платформах с тем, чтобы наш поезд имел все демаскирующие признаки воинского эшелона, перебрасывающего войска на тот участок фронта, где наступле­ние не планировалось. Эта активная операция по дезинформа­ции противника по терминологии тех лет называлась военной хитростью. На полустанках, где еще было не эвакуированное население, мы останавливались, выставляли охранение и нико­го не подпускали к эшелону, строго охраняя его военную тайну.

Когда эшелон прибывал в ближние фронтовые тылы, в ложные районы сосредоточения войск, мы снимали с наших ма­кетов маскировочные сети, складывали бревна, козлы и еловые ветки на платформы и ложились спать в теплушках на всю об­ратную дорогу. Прибыв примерно в начальный пункт маршрута, опять разворачивали муляжи боевой техники и, охраняя их, двигались к фронту.

По-видимому, мы хорошо (теперь сказали бы «адекват­но») имитировали переброску войск, потому что уже во вре­мя второго или третьего рейса нас начала атаковать немецкая штурмовая авиация. Паровоз летел на полной скорости, кругом рвались бомбы, обстреливали из пулеметов. Мы тоже стреля­ли по самолетам трассирующими пулями из всех пулеметов на платформах. Атакующие самолеты заходили на все новые кру­ги, мы яростно отстреливались.

Но, в конце концов, наш эшелон все же разбомбили. Паровоз сошел с рельсов. Вагоны взгромоздились друг на друга. Меня выбросило с платформы в придорожную канаву, в снег, а демас­кирующие признаки вооружения и военной техники повалились на меня сверху. Я потерял сознание и пришел в себя только ког­да остатки экипажа - примерно взвода, сопровождавшего наш эшелон, начали громко звать и собирать уцелевших.

Мы похоронили убитых. Сделали из жердей и шинелей но­силки и, по очереди неся раненых, отправились обратно, в рас­положение наших войск. Места там глухие. Леса и болота. Даже то редкое местное население, которое там живет, было эвакуи­ровано из прифронтовой полосы. Шли мы без карт и ориенти­ров, без проводников, знающих местность, блуждали дня три. Самое скверное, что шли мы без еды. Питались только гнилой капустой, оставленной жителями кое-где на брошенных хуто­рах. Через трое суток вышли на какой-то полустанок, где были люди. Были мы в таком состоянии, что нас всех отправили в гос­питали.

Так для нас, для солдат, закончилась активная дезинформа­ционная операция. Эта операция впоследствии рассматривалась как удачный пример введения противника в заблуждение отно­сительно истинных замыслов военного командования. Но во время войны ценой даже такой нематериальной субстанции как информация, истинная и ложная, являются солдатские жизни...